- Осоед
- Черный коршун
- Орлан-белохвост
- Змееяд
- Большой ястреб, или тетеревятник
- Малый ястреб, или перепелятник
- Канюк
- Орел-беркут
- Орел-могильник
- Степной орел
- Большой подорлик

- Пустельга
- Кобчик
- Чеглок
- Дербник
- Балобан
- Кречет
- Сокол сапсан

Белгород - туризм

Туризма нет

Самый чистый город

Холки, монастыри, ворскла и т.д.

Город соловьиного края

Балобан (Falco cherrug). И русское, и латинское его название персидского происхождения. Пролетных соколов этого вида иран­ские сокольники называли «балобан», а местных — «шарг». По­следнее в созвучии с индийским названием балобана вошло в видовое латинское его имя. В некоторых языках названия бало­бана выглядят прямо ругательствами: «душитель» по-немецки, «дьявольский сокол» по-французски и английски. За что? Неуже­ли за изредка пойманную соколом куропатку или, тем паче, зай­ца готовы были охотники (может — дичевладельцы?) наградить его столь позорными кличками! Былая к хищным птицам неспра­ведливость проникла и в этимологию их названий, частично сохра­нившись, увы, до наших дней.

Связь балобана с сусликами настолько тесна, что некоторые специалисты достаточно убедительно трактуют историю измене­ния его ареала в Восточной Европе как прямое следствие сокра­щения области распространения крапчатого суслика. На другом краю ареала, в Монголии, поведение хищника тонко приспособ­лено к добыванию массового вида корма — полевки Брандта, наносящей немалый ущерб пастбищному хозяйству страны. На Алтае некоторое увеличение численности балобана связывают с продвижением краснощекого суслика в остепненные вырубкой лесов районы.

Распространен балобан по югу Европы и Азии от Австрии до Монголии. Повсюду малочислен, кроме некоторых островных лесов. В Наурзумском лесу «Терсек», например, 12 пар гнездится на площади менее 5 квадратных километров. На юго-востоке ареала, в Киргизии, численность значительно ниже — 6 пар на 1000 квадратных километров. Еще ниже плотность гнездования на юго-западе ареала, в Молдавии,— около 20 пар на 34 тысячи квадратных километров. У северной границы распространения вида, в Рязанской области, единственная пара была обнаружена нами на площади около 800 квадратных километров, хотя всего лет 30 тому назад поблизости, в Тульских засеках, 2—3 пары ба­лобанов постоянно гнездились в заповедном лесном участке на территории в 20 раз меньшей. Общая численность балобана в СССР неизвестна; в зарубежной Европе ее определяют в 80— 100 пар.

Гнездятся балобаны рано, в марте-апреле. В Монголии наси­живание начинается иногда при 20-градусных морозах. В кладке 3—5 красно-бурых яиц. Насиживает их в основном самка, которой самец 2—3 раза в день приносит добычу. По наблюдениям в вольере, птенец балобана за гнездовой период съедает до 6 килограммов пищи. В годы ее обилия смертность птенцов низ­кая, до вылета доживают 4—5 молодых. В Забайкалье и Запад­ном Казахстане были  зарегистрированы  выводки  балобана из птенцов — максимально известные.
Балобан — один из признанных призеров соколиных охот. К то­му же универсал: берет зайцев и уток, фазанов и сурков, куро­паток и кекликов. В былые времена его ценили высоко: в Турк­мении, например, лет 70—80 тому назад за него давали верблю­да и седло в придачу. Нынче верблюда на балобана, пожалуй, не выменяешь, но интерес к нему возрастает: немногие у нас при­верженцы собственно соколиной охоты начинают ее возрождение именно с ловчими балобанами.

На севере дальнем живет самый знаменитый из ловчих соко­лов— кречет (Falco rusticolus). Его империя — Арктика. Область распространения кречета гигантским кольцом охватывает Север­ный Ледовитый океан по прибрежным тундрам и полярным ост­ровам. Севернее кречета никто из хищных птиц не живет. В на­шей стране его видели на островах Земли Франца-Иосифа за 80° с. ш.; столь же далеко к северу он встречается в канадской части Арктики. По тундрам местами проникает до самых северных лесных островов, где иногда соседствует с сапсаном. Одна из ин­тереснейших находок такого рода за последнее время — гнез­довье пары кречетов и двух пар сапсанов в изолированном лесу почти у самого побережья Баренцева моря в Большеземельской тундре.
Кречет красив. У ледников Гренландии и в тундрах Северо-Восточной Сибири встречаются иногда птицы изумительной снеж­но-белой окраски. В других частях ареала оперение кречетов пятнистое или совсем темное.
Соколятники превыше всего ценили кречетов белых. Достоя­нием истории стал случай, когда герцог Бургундский выкупил из турецкого плена своего сына... за 12 белых кречетов! Героев самых пышных соколиных охот жаловали своим вниманием и ко­ронованные особы, и знаменитые натуралисты, и известные ху­дожники. Галерею всех портретов, скульптур и статуэток соколов, создаваемых столетиями, вряд ли удалось бы разместить даже в просторных залах Ленинградского Эрмитажа, Великолепная кол­лекция таких произведений искусства и образцов разнообразного охотничьего снаряжения для соколов была собрана большим их знатоком и подлинным любителем Г. П. Дементьевым. Им посвя­тил он и одну из лучших своих книг — «Сокола-кречеты».
Знаменательно, что кречет стоит у истоков заповедного дела на Руси. Один из самых страстных поклонников соколиных охот среди русских монархов — царь Алексей Михайлович еще более трех сотен лет тому назад повелел учредить у северных берегов Мурмана заповедник для охраны от расхищения «кречачьих седь-бищ».
Ныне кречет повсюду редок. За последние 20 лет на всей территории нашей страны найдено едва ли более двух десятков его гнезд. Поэтому и занесен кречет в «Красную книгу России» как вид, находящийся под угрозой исчезновения, заслуживающий, стало быть, мер охраны чрезвычайных и незамедлительных.
Недавно выделенный в самостоятельный вид рыжеголо­вый сокол, или шахин, сразу же попал в «Красную книгу России». Живет он в южных предгорьях Средней Азии, где крайне редок: вся популяция в нашей стране вряд ли превышает 50 гнездящихся пар.

Сокол сапсан (Falco peregrinus). В любом указателе к любой кни­ге о хищных птицах самые пространные перечни ссылок сопро­вождают сапсана. Самый длинный ряд библиографических опи­саний в моей картотеке выстроился за указателем с надписью «сапсан». Редко какой номер иллюстрированных журналов о жи­вой природе выходит без красочных фото сапсана. За что честь такая?
Сапсан — птица заметная во многих отношениях. Абсолютный чемпион птичьего мира по скоростному полету. В знаменитых охотничьих «ставках», когда сокол, набрав высоту, бьет намечен­ную жертву сверху по касательной, зафиксирована наивысшая для пернатых скорость — 290 километров в час. Да что там пер­натые, человеку на самолете абсолютный рекорд скорости сапса­ны уступили всего немногим более полустолетия тому назад, ког­да в начале 20-х годов тогдашние «небесные тихоходы» шагнули, наконец, за рубеж 300 километров.

Сапсан смел. Тот же канюк, заприметив возле собственного гнезда постороннего, принимается жалобно причитать в почти­тельном отдалении. Сапсана присутствие врага не пугает, а гне­вит. Любопытно видеть перемены его настроения перед сме­ной наблюдателей. Высмотрев очередного дежурного за кило-метр-полтора, сокол на гнезде начинает наливаться злостью, слов­но вскипая от ярости. Голос становится угрожающим, глаза горят, тело напружинено. Метрах в 100 от гнезда наблюдатель перешаг­нул запретную грань, и самка с пронзительным криком срывается ему навстречу. В защите гнезда сапсан отчаянно храбр, целиком повинуясь военному постулату: «Нападение — лучший способ обо­роны». Призванный слышимым издалека сигналом тревоги, к сам­ке присоединяется самец, пике следует за пике, разъяренные птицы-снаряды проносятся подчас в метре над головой. В эти моменты отчетливо понимаешь: любому врагу сапсана — помор­нику, песцу, даже волку — под таким бешеным натиском несдоб­ровать.

Сапсан сегодня... тяжко болен. Это и есть главная сейчас тема многочисленных книг, статей и прочих о нем публи­каций. Нелегкая эта проблема и разговора требует обстоя­тельного.
Область распространения сапсана поражает масштабностью — весь земной шар. Некоторые орнитологи посчитали-посчитали и пришли к заключению, что сапсан владеет еще одним рекордом птичьего царства — максимальной площадью гнездового ареала. Однако рекорд этот на деле выглядит все же «дутым»: границы, нанесенные по данным находок полувековой и большей давности, сегодня могут ровным счетом ничего не значить.

Гибельной для сапсанов новинкой оказались пестициды. С по­слевоенного времени химические препараты широко стали при­меняться в целях вполне гуманных — для защиты урожая от раз­личных вредителей (отсюда и название: «pest»— зараза; «cide»— истреблять). Наиболее сильнодействующими (токсичными) оказа­лись ДДТ и некоторые другие хлорорганические соединения. По­началу все было нормально: посыпанные ДДТ вредные насеко­мые гибли, агрономы и химики были довольны. Но вскоре замети­ли, что гибнут не только вредные насекомые, но и полезные жужелицы, домашние пчелы, певчие птицы. Позднее обнаружи­лась и главная неприятность — пестициды начали путешествовать по пищевым цепочкам, накапливаясь в конечных их звеньях, на вершинах трофических пирамид, где прочно обосновался, наряду с прочими хищниками (и человеком, к слову сказать), сокол сап­сан. От тысяч отравленных насекомых — к поедающему их дроз­ду, от сотен дроздов — к добывающему их соколу. Аккумулиро­ванные такими путями пестициды в течение нескольких лет достигли угрожающих концентраций. Нарушился кальциевый обмен, и сапсаны стали откладывать яйца с истонченной, хрупкой скор­лупой, которая трескалась от малейшего неосторожного движения насиживающей самки. Нарушился нормальный ход репродуктив­ных процессов, и резко возросла доля неоплодотворенных яиц, анормально развивающихся эмбрионов. Рождаемость перестала компенсировать смертность (охотники и разорители гнезд в «пе-стицидные времена» тоже ведь не дремали), кривая многолетней динамики численности резко переломилась книзу, все круче па­дая к нулю.

Там, где сапсанов совсем не осталось, решено было создать популяцию заново. С 1971 года лаборатория орнитологии Кор-нельского университета в США начала программу вольерного размножения сапсанов для накопления резерва молодняка в це­лях воссоздания природной популяции на Атлантическом побе­режье Америки. Сама идея противоречила устоявшимся пред­ставлениям о неспособности выращенных в неволе хищников к самостоятельной жизни, поэтому в скептиках недостатка не было. Упорство и высокая техника эксперимента опровергли, од­нако, мрачные предсказания неверующих. В 1974 году первая пара молодых сапсанов, пророчески нареченная Адамом и Евой, была выпущена на крыше одного из зданий. Объем выпусков постепенно нарастал, превысив к концу 70-х годов сотню слетков ежегодно. Предоставленные самим себе молодые учились жить по нехитрому принципу: «Голод не тетка». Поначалу им малость по­могали, выпуская голубей с подрезанными крыльями, но через несколько дней подростки-сапсаны уже охотились самостоятельно и на местных голубей. Судьба многих выпущенных птиц была про­слежена благодаря цветным меткам. Около половины из них бла­гополучно доживали до следующей весны, некоторые после зим­него путешествия возвращались к месту выпуска. Отдельные пары облюбовали для постоянного проживания небоскребы в Нью-Йор­ке, Филадельфии, Вашингтоне. Планы у организаторов экспери­мента грандиозные. С 1980 года предполагается ежегодно выпу­скать по 250 слетков, чтобы к середине 90-х годов в природе накопилось около 4 тысяч вольерных сапсанов. В этом случае, как полагают, около 300 из них могут образовать гнездовые пары, что позволит надеяться на становление восточноамерикансмой популяции.

Гнездятся сапсаны в местах самых разных: на речных обрывах и скалистых утесах, на карнизах и в нишах, на вершинах увалов и болотных кочках, в чужих гнездах и просторных дуплах, на ста­ринных развалинах и современных небоскребах. Одна из знаме­нитых самок сапсана 16 лет подряд гнездилась в Монреале на карнизе 20-этажного здания страховой компании, где для нее ук­репили специальный ящик с песком. С 1937 по 1952 год она по­теряла двух супругов, но вырастила 21 слетка. Известны гнезда сапсанов на колокольнях (в Полтаве, например), соборах, башнях и даже на здании суда в Найроби за барельефом британского герба. Нередко сапсанов замечали на высотных зданиях Москвы, но прямых доказательств их гнездования там нет. В, пригородном Погоно-Лосиноостровском лесу перед войной сапсан успешно гнез­дился много лет.

Питается сапсан птицами. Главная его добыча — голуби, кули­ки, утки, чайки, куропатки, вороны, скворцы, дрозды, дятлы. Значительную часть, до 70—90% летнего рациона, составляют птенцы и слетки, что подтверждает его способность брать добычу с земли и даже с воды. Не раз наблюдали, как сапсаны нападали на плавающие чучела уток. За год оседлая пара с выводком вылав­ливает около 1000 птиц. В тундрах даже в годы изобилия лем­мингов сапсаны зверьков почти не ловят. Не известны случаи частой добычи грызунов соколами и в Европе. Но якутские сап­саны регулярно охотятся на сусликов и полевок. Из экзотической добычи можно упомянуть летучих мышей (в Бразилии) и даже летучих лисиц (на островах Фиджи).

Бывало всякое. Нет другой такой группы живых существ, к ко­им люди меняли свое отношение столь же решительно, как к пер­натым хищникам. От искренней любви до исступленной к ним ненависти путь был пройден сполна. Сейчас делаются робкие пока шаги в обратном направлении, а правильнее сказать, движение, как ему и положено по канонам диалектики, идет по спирали. Обогащенное новыми фактами, обобщениями, идеями. Взглянем, как мы по этой стезе шли

Давным-давно, много веков назад жизнь пернатых хищников бы­ла совсем безоблачной: многие народы поклонялись силе и лов­кости хищников, а кое-где их просто обожествляли. Свидетельств тому археологией и этнографией накоплено множество. Барелье­фы и стенные росписи, статуэтки и головные уборы, древнейшие рукописи и легенды донесли до нас осколки былого величия пер­натых хищников. Да что там барельефы — хищникам ставили даже памятники. В Египте разыскали черного базальта роскошную ста­тую надменного сокола, у ног которого скромненько притулилась фигурка какого-то фараона.

«Выдумав» некогда порох, человечество изобрело к нему и ружья, которые со временем стали достаточно скорострельными и даль­нобойными. Заполучив их, охотники быстро сообразили, что охота с ружьями куда менее хлопотна и, главное, более добычлива, чем с пернатыми хищниками. Старые друзья были вскоре поза­быты. Соколиная охота в Европе все больше превращалась в кра­сивый, но дорогостоящий спорт. Она и поныне культивируется во многих странах ревностными ее хранителями, но миллионы ны­нешних ружейных охотников подчас об этом даже не подозре­вают.