- Осоед
- Черный коршун
- Орлан-белохвост
- Змееяд
- Большой ястреб, или тетеревятник
- Малый ястреб, или перепелятник
- Канюк
- Орел-беркут
- Орел-могильник
- Степной орел
- Большой подорлик

- Пустельга
- Кобчик
- Чеглок
- Дербник
- Балобан
- Кречет
- Сокол сапсан

Белгород - туризм

Туризма нет

Самый чистый город

Холки, монастыри, ворскла и т.д.

Город соловьиного края

В нашей стране пустельга живет повсюду, кроме тундры и се­верных окраин тайги. Наилучшие места обитания —лесостепь, до­лины крупных рек, перелески и полезащитные полосы на юге. 'Здесь птицы гнездятся большими колониями в несколько десят­ков пар. Сплошных лесов избегают и потому в северных частях страны встречаются реже.

В  городах гнезда этих птиц   обнаруживали   в   самых   разных местах: на балконах и под карнизами, в нишах и трубах, на церк-ах и башнях. Приятно, что  находятся  любители,   выставляющие я них специальные ящики с песком. Такая забота с лихвой оп-авдывается зрелищем соколиной   семьи, насиживающей   кладку выращивающей потомство. Снимки гнездящихся   по   балконам подоконникам пустельг стали  частой темой  иллюстрированных оологических и природоведческих изданий.

Пустельга — птица недюжинной сообразительности: быстро приспосабливается к новой обстановке, привыкает к людям, к технике на полях. Безбоязненность птиц нередко оборачивается пользой для нас, позволяя привлекать этих соколков на поля и в сады. Но может обернуться бедой для птиц, коль попадутся они на глаза людям злым и бессердечным. Грустно признавать, но бывает и так. До сих пор попадает пустельга под губительные выстрелы, хотя отличить ее от ястребов легче легкого — никто из них трепетать в воздухе не умеет. Да еще крайняя ее довер­чивость к человеку. Не надо пустельгу выслеживать, подкараули­вать, догонять. Увидел, поднял ружье — и убил. Помешать сможет только совесть...

Летом 1963 года вблизи Таллина был добыт новый для фауны СССР вид — американская пустельга. Пос­тоянное место ее жительства далеко от Эстонии и вообще от Европы. Название свое оправдывает сполна, заселяя весь Американский континент от Аляски на севере до Огненной Земли на юге.

Кобчик (Falco vespertonos). Маленький красивый сокол с запутан­ной этимологией имен. Видовое латинское имя «вечерний» необъ­яснимо, поскольку птица эта ведет безукоризненно дневной об­раз жизни. А русское название присвоено ей вообще незаконно
Неясно почему, но старинное «кобец», под которым у соколятни­ков числились мелкие охотничьи соколы (чеглок и дер"бник преж­де всего) закрепилось за самым мирным из них, вряд ли способ­ным изловить что-либо крупнее жаворонка. В довершение курь­езов старорусское это имя перекочевало не только в славянское, но и во французское название вида — «kobez». В результате та­ких этимологических несуразиц кобчик стал выглядеть неким са­мозванцем.

Распространен кобчик довольно широко — от Венгрии до Якутии и от Крыма до Северной Двины, но встречается на гнез­довье пятнами; местами его много, местами совсем нет. Наибо­лее многочислен в островных лесах на юге, где поселяется крупными колониями (до 300—400 пар) нередко вместе с пус­тельгами. В центральных районах и тем более на севере птицы селятся небольшими группами, от 2—3 до 10—20 пар. Без соседей жить не любят.

В колониях гнезда располагаются близко, в 20—30 метрах друг от друга. Никакой враждебности к соседям кобчики не про­являют. Близ поймы Оки мы обнаружили два их гнезда с птенцами на одном дереве, в 70 сантиметрах одно от другого. Пора­зительный случай мирного сосуществования странной семейки кобчиков нам довелось наблюдать в 1977 году у самой границы Окского заповедника. В высоком выгнившем пне осокоря нашли одиночное гнездо с птенцами. Других гнезд поблизости не было, что само по себе редкость. Но любопытно иное: птенцов в этом гнезде выкармливала самка и три (I) самца. Вклад каждого из них в общее дело был разным. Один приносил корм почти бес­прерывно, передавая его самке или птенцам самостоятельно. Два других прилетали с пищей изредка, предпочитая экскортировать самку в ее охотничьих полетах. Время от времени главный фура-жер прогонял «попутчиков» самки, но делал это как-то незлоби­во, без громких криков и иных эмоций. Иногда вся «бригада» мирно рассаживалась по сухим веткам осокоря, словно позируя для фотографий. Как этот коллектив сформировался, сказать трудно. Поскольку все три самца были во взрослом наряде, от­падают подозрения в воспитательном рвении прошлогодних слетков. Скорее всего холостые или потерявшие свои гнезда самцы присоединились к гнездующей паре в стремлении органи­зовать нечто вроде микроколонии. Не любят кобчики одиноче­ства. Не скажу, что эти приспешники много помогали основной паре, но, видимо, не очень и мешали, так как птенцы из дупла вылетели благополучно. То, что наблюдавшаяся ситуация не была случайным стечением обстоятельств, подтвердилось позднее. На этом же самом месте летом 1979 года проживали самка и два самца, причем взаимоотношения птиц были примерно такими же, как и два года назад.

Чеглок (Falco subbuteo). Этимология названий мелких соколов, отражая былую их низкосортность в качестве ловчих птиц, не­редко оборачивается нелепицей. Чеглок, или челиг, относилось раньше только к самцам классических ловчих соколов: сапсанов, балобанов, кречетов. Но поскольку они всегда заметно меньше самок, в малорослой «мужской» компании оказались и удиви­тельно похожие на сапсанов соколки, которых поныне зовут этим звонким, но несколько несуразным (особенно в отношении са­мок) именем — чеглок.
Сходство со знаменитым соколом сапсаном частенько обора­чивается для чеглока уменьшительными именами: красивым ук­раинским — подсоколик, уничижительным французским — мелкий дворянчик (видимо, отталкиваясь от знатного в сокольничьих кру­гах «дворянина» — сапсана). Видовое латинское имя чеглока то­же уменьшительное, но странным образом ассоциированное с... канюком: сокол подканючник — некрасиво и как-то даже уни­зительно.

Населяет чеглок почти всю Евразию, кроме самых юго-восточ­ных ее частей. Живет в лесах, рощах, разных древесных насажде ниях. В отличие от других мелких соколов в выборе местообита­ний строг: гнездится только  на деревьях. В немецком языке его педантичность подчеркнута названием — древесный сокол.

Гнездовые территории чеглоки защищают отчаянно и крикли­во. Любую пролетающую в полукилометре от гнезда хищную птицу немедленно гонят прочь. В заповеднике под Курском мы наблюдали, как пара миниатюрных чеглоков атаковала пролета­ющий в 300—400 метрах от гнезда выводок грузных воронов. Черные визгливые «молнии» в несколько секунд разметали по окрестностям пятерку неуклюжих птиц. Агрессивны чеглоки и при защите гнезд от человека. Уже за 200—300 метров от гнездового дерева начинают шумно беспокоиться, а при подъеме человека к гнезду пикируют на него с пронзительным криком. Однако в отличие от перепелятников и коршунов в Индии успевают свер­нуть в 1—2 метрах от головы нарушителя.

Излюбленная добыча чеглока — береговые и деревенские ласточки, что отразилось в словацком, например, его названии — ласточковый сокол. Привычка охотиться на столь стремительных летунов на первый взгляд выглядит не очень разумной, когда вокруг сколько угодно птиц куда менее ловких. Дело, однако, в том, что большинство птиц при опасности прячется, затаивается, ныряет в густые заросли, где чеглок — не охотник. Ласточки же, резонно полагаясь на скорость и маневр, взвиваются при виде врага в воздух. Большинство хищников и не пытается состязаться с ними в ловкости, но не чеглок. Ему тоже доступна не всякая ласточка. Наблюдения показали, что добычей чеглока становят­ся чаще всего птицы молодые, неопытные. Легко ловит он слет­ков, нередко специально спугивая их от входов в норы. И еще одна тонкость. При массовом кольцевании береговушек на Оке было замечено, что чеглоки частенько с первой же попытки хва­тали взрослых ласточек, только что выпущенных окольцованными, неуверенно летящих после некоторого шока от пребывания в сет­ке, с помятыми перышками. Любопытно, что из многих десятков, а подчас и сотен береговушек, вьющихся в беспокойстве у коло­нии, чеглоки с поразительной безошибочностью намечали для атаки именно тех, что побывали в руках человека.

Численность дербников определялась редко. В лесотундре на северо-востоке Коми АССР летом 1979 года мы учли 5 гнездя­щихся пар примерно на 30 квадратных километров. Впрочем, смотря, как считать; 4 гнезда располагались не далее километра от железной дороги вблизи станции Сивая Маска, т. е. в полосе площадью всего 10 квадратных километров. В стороне от дороги, Даже в благодатном, казалось бы, пограничье леса и тундры гнездилась всего одна пара, Главная тому причина — богатейший Жилой фонд, созданный многочисленными возле поселков и до­роги серыми воронами. Дальше 2—3 километров в тайгу они не Идут, поэтому там дербникам остаются под жилье только старые гнезда воронов и зимняков, которых несравнимо меньше, чем вороньих. Так железная дорога, как общеизвестное экологическое Русло для проникновения на север ворон, несколько неожиданно обернулась своеобразным магнитом и для дербников. Отмечен ная под Воркутой концентрация дербников определяется в ко нечном  счете  антропогенными  факторами, что  необычно  для пернатых хищников.

Гнездовья дербников постоянны: одно из них в Англии извео но в течение 70 лет.
Из особенностей размножения дербника заслуживает упоми нания склонность самца к равноправию в домашних делах: даже такое скучное занятие, как насиживание кладки, примерно на треть дневного времени он принимает на себя. Сидят дербники на гнезде очень плотно. В нашей практике были случаи, когда насиживающая птица слетала только при подъеме к гнезду наблю дателя,— особенность по нынешним временам выгодная, обеспе­чивающая лучшую сохранность кладок от любопытствующих, У большинства пар польза от такой незаметности перечеркива ется, однако, дурной привычкой поднимать гвалт в собственном гнездовом участке, заметив человека еще издали, почти за кило­метр, причем шум по мере приближения нарушителя стремитель­но нарастает, достигая истерически высоких нот у самого гнезда, Подчас ищешь гнездо дербника как в детской игре «холодно — горячо». Есть, правда, пары безмолвные, будто осознавшие це­лесообразность в современных условиях формулы «молчание —-золото».

Охотничьи приемы этого хищника разнообразны. Чаще всего он стремительно проносится на бреющем полете в 5—10 метрах над землей, вспугивая мелких птиц и хватая наименее растороп­ных. В поселке Сивая Маска под Воркутой мы ежедневно по весне наблюдали сизые «молнии» дербников, сеющих панику среди сотен пролетных подорожников, жаворонков, чечеток и юрке;;, скапливающихся в ивняках возле станции. Специальные наблюде­ния в Исландии показали, однако, что более экономичны внеза>-ные нападения из засады, чем долгое и утомительное преследо­вание в угон. В Казахстане отмечали, как дербник охотится , лежа. Затаившись между кочками, выжидает приближения не ожидающих такого коварства птиц и коротким броском без осо­бого труда настигает добычу.