- Осоед
- Черный коршун
- Орлан-белохвост
- Змееяд
- Большой ястреб, или тетеревятник
- Малый ястреб, или перепелятник
- Канюк
- Орел-беркут
- Орел-могильник
- Степной орел
- Большой подорлик

- Пустельга
- Кобчик
- Чеглок
- Дербник
- Балобан
- Кречет
- Сокол сапсан

Белгород - туризм

Туризма нет

Самый чистый город

Холки, монастыри, ворскла и т.д.

Город соловьиного края

Численность дербников определялась редко. В лесотундре на северо-востоке Коми АССР летом 1979 года мы учли 5 гнездя­щихся пар примерно на 30 квадратных километров. Впрочем, смотря, как считать; 4 гнезда располагались не далее километра от железной дороги вблизи станции Сивая Маска, т. е. в полосе площадью всего 10 квадратных километров. В стороне от дороги, Даже в благодатном, казалось бы, пограничье леса и тундры гнездилась всего одна пара, Главная тому причина — богатейший Жилой фонд, созданный многочисленными возле поселков и до­роги серыми воронами. Дальше 2—3 километров в тайгу они не Идут, поэтому там дербникам остаются под жилье только старые гнезда воронов и зимняков, которых несравнимо меньше, чем вороньих. Так железная дорога, как общеизвестное экологическое Русло для проникновения на север ворон, несколько неожиданно обернулась своеобразным магнитом и для дербников. Отмечен ная под Воркутой концентрация дербников определяется в ко нечном  счете  антропогенными  факторами, что  необычно  для пернатых хищников.

Гнездовья дербников постоянны: одно из них в Англии извео но в течение 70 лет.
Из особенностей размножения дербника заслуживает упоми нания склонность самца к равноправию в домашних делах: даже такое скучное занятие, как насиживание кладки, примерно на треть дневного времени он принимает на себя. Сидят дербники на гнезде очень плотно. В нашей практике были случаи, когда насиживающая птица слетала только при подъеме к гнезду наблю дателя,— особенность по нынешним временам выгодная, обеспе­чивающая лучшую сохранность кладок от любопытствующих, У большинства пар польза от такой незаметности перечеркива ется, однако, дурной привычкой поднимать гвалт в собственном гнездовом участке, заметив человека еще издали, почти за кило­метр, причем шум по мере приближения нарушителя стремитель­но нарастает, достигая истерически высоких нот у самого гнезда, Подчас ищешь гнездо дербника как в детской игре «холодно — горячо». Есть, правда, пары безмолвные, будто осознавшие це­лесообразность в современных условиях формулы «молчание —-золото».

Охотничьи приемы этого хищника разнообразны. Чаще всего он стремительно проносится на бреющем полете в 5—10 метрах над землей, вспугивая мелких птиц и хватая наименее растороп­ных. В поселке Сивая Маска под Воркутой мы ежедневно по весне наблюдали сизые «молнии» дербников, сеющих панику среди сотен пролетных подорожников, жаворонков, чечеток и юрке;;, скапливающихся в ивняках возле станции. Специальные наблюде­ния в Исландии показали, однако, что более экономичны внеза>-ные нападения из засады, чем долгое и утомительное преследо­вание в угон. В Казахстане отмечали, как дербник охотится , лежа. Затаившись между кочками, выжидает приближения не ожидающих такого коварства птиц и коротким броском без осо­бого труда настигает добычу.

Балобан (Falco cherrug). И русское, и латинское его название персидского происхождения. Пролетных соколов этого вида иран­ские сокольники называли «балобан», а местных — «шарг». По­следнее в созвучии с индийским названием балобана вошло в видовое латинское его имя. В некоторых языках названия бало­бана выглядят прямо ругательствами: «душитель» по-немецки, «дьявольский сокол» по-французски и английски. За что? Неуже­ли за изредка пойманную соколом куропатку или, тем паче, зай­ца готовы были охотники (может — дичевладельцы?) наградить его столь позорными кличками! Былая к хищным птицам неспра­ведливость проникла и в этимологию их названий, частично сохра­нившись, увы, до наших дней.

Связь балобана с сусликами настолько тесна, что некоторые специалисты достаточно убедительно трактуют историю измене­ния его ареала в Восточной Европе как прямое следствие сокра­щения области распространения крапчатого суслика. На другом краю ареала, в Монголии, поведение хищника тонко приспособ­лено к добыванию массового вида корма — полевки Брандта, наносящей немалый ущерб пастбищному хозяйству страны. На Алтае некоторое увеличение численности балобана связывают с продвижением краснощекого суслика в остепненные вырубкой лесов районы.

Распространен балобан по югу Европы и Азии от Австрии до Монголии. Повсюду малочислен, кроме некоторых островных лесов. В Наурзумском лесу «Терсек», например, 12 пар гнездится на площади менее 5 квадратных километров. На юго-востоке ареала, в Киргизии, численность значительно ниже — 6 пар на 1000 квадратных километров. Еще ниже плотность гнездования на юго-западе ареала, в Молдавии,— около 20 пар на 34 тысячи квадратных километров. У северной границы распространения вида, в Рязанской области, единственная пара была обнаружена нами на площади около 800 квадратных километров, хотя всего лет 30 тому назад поблизости, в Тульских засеках, 2—3 пары ба­лобанов постоянно гнездились в заповедном лесном участке на территории в 20 раз меньшей. Общая численность балобана в СССР неизвестна; в зарубежной Европе ее определяют в 80— 100 пар.

Гнездятся балобаны рано, в марте-апреле. В Монголии наси­живание начинается иногда при 20-градусных морозах. В кладке 3—5 красно-бурых яиц. Насиживает их в основном самка, которой самец 2—3 раза в день приносит добычу. По наблюдениям в вольере, птенец балобана за гнездовой период съедает до 6 килограммов пищи. В годы ее обилия смертность птенцов низ­кая, до вылета доживают 4—5 молодых. В Забайкалье и Запад­ном Казахстане были  зарегистрированы  выводки  балобана из птенцов — максимально известные.
Балобан — один из признанных призеров соколиных охот. К то­му же универсал: берет зайцев и уток, фазанов и сурков, куро­паток и кекликов. В былые времена его ценили высоко: в Турк­мении, например, лет 70—80 тому назад за него давали верблю­да и седло в придачу. Нынче верблюда на балобана, пожалуй, не выменяешь, но интерес к нему возрастает: немногие у нас при­верженцы собственно соколиной охоты начинают ее возрождение именно с ловчими балобанами.

На севере дальнем живет самый знаменитый из ловчих соко­лов— кречет (Falco rusticolus). Его империя — Арктика. Область распространения кречета гигантским кольцом охватывает Север­ный Ледовитый океан по прибрежным тундрам и полярным ост­ровам. Севернее кречета никто из хищных птиц не живет. В на­шей стране его видели на островах Земли Франца-Иосифа за 80° с. ш.; столь же далеко к северу он встречается в канадской части Арктики. По тундрам местами проникает до самых северных лесных островов, где иногда соседствует с сапсаном. Одна из ин­тереснейших находок такого рода за последнее время — гнез­довье пары кречетов и двух пар сапсанов в изолированном лесу почти у самого побережья Баренцева моря в Большеземельской тундре.
Кречет красив. У ледников Гренландии и в тундрах Северо-Восточной Сибири встречаются иногда птицы изумительной снеж­но-белой окраски. В других частях ареала оперение кречетов пятнистое или совсем темное.
Соколятники превыше всего ценили кречетов белых. Достоя­нием истории стал случай, когда герцог Бургундский выкупил из турецкого плена своего сына... за 12 белых кречетов! Героев самых пышных соколиных охот жаловали своим вниманием и ко­ронованные особы, и знаменитые натуралисты, и известные ху­дожники. Галерею всех портретов, скульптур и статуэток соколов, создаваемых столетиями, вряд ли удалось бы разместить даже в просторных залах Ленинградского Эрмитажа, Великолепная кол­лекция таких произведений искусства и образцов разнообразного охотничьего снаряжения для соколов была собрана большим их знатоком и подлинным любителем Г. П. Дементьевым. Им посвя­тил он и одну из лучших своих книг — «Сокола-кречеты».
Знаменательно, что кречет стоит у истоков заповедного дела на Руси. Один из самых страстных поклонников соколиных охот среди русских монархов — царь Алексей Михайлович еще более трех сотен лет тому назад повелел учредить у северных берегов Мурмана заповедник для охраны от расхищения «кречачьих седь-бищ».
Ныне кречет повсюду редок. За последние 20 лет на всей территории нашей страны найдено едва ли более двух десятков его гнезд. Поэтому и занесен кречет в «Красную книгу России» как вид, находящийся под угрозой исчезновения, заслуживающий, стало быть, мер охраны чрезвычайных и незамедлительных.
Недавно выделенный в самостоятельный вид рыжеголо­вый сокол, или шахин, сразу же попал в «Красную книгу России». Живет он в южных предгорьях Средней Азии, где крайне редок: вся популяция в нашей стране вряд ли превышает 50 гнездящихся пар.

Сокол сапсан (Falco peregrinus). В любом указателе к любой кни­ге о хищных птицах самые пространные перечни ссылок сопро­вождают сапсана. Самый длинный ряд библиографических опи­саний в моей картотеке выстроился за указателем с надписью «сапсан». Редко какой номер иллюстрированных журналов о жи­вой природе выходит без красочных фото сапсана. За что честь такая?
Сапсан — птица заметная во многих отношениях. Абсолютный чемпион птичьего мира по скоростному полету. В знаменитых охотничьих «ставках», когда сокол, набрав высоту, бьет намечен­ную жертву сверху по касательной, зафиксирована наивысшая для пернатых скорость — 290 километров в час. Да что там пер­натые, человеку на самолете абсолютный рекорд скорости сапса­ны уступили всего немногим более полустолетия тому назад, ког­да в начале 20-х годов тогдашние «небесные тихоходы» шагнули, наконец, за рубеж 300 километров.

Сапсан смел. Тот же канюк, заприметив возле собственного гнезда постороннего, принимается жалобно причитать в почти­тельном отдалении. Сапсана присутствие врага не пугает, а гне­вит. Любопытно видеть перемены его настроения перед сме­ной наблюдателей. Высмотрев очередного дежурного за кило-метр-полтора, сокол на гнезде начинает наливаться злостью, слов­но вскипая от ярости. Голос становится угрожающим, глаза горят, тело напружинено. Метрах в 100 от гнезда наблюдатель перешаг­нул запретную грань, и самка с пронзительным криком срывается ему навстречу. В защите гнезда сапсан отчаянно храбр, целиком повинуясь военному постулату: «Нападение — лучший способ обо­роны». Призванный слышимым издалека сигналом тревоги, к сам­ке присоединяется самец, пике следует за пике, разъяренные птицы-снаряды проносятся подчас в метре над головой. В эти моменты отчетливо понимаешь: любому врагу сапсана — помор­нику, песцу, даже волку — под таким бешеным натиском несдоб­ровать.

Сапсан сегодня... тяжко болен. Это и есть главная сейчас тема многочисленных книг, статей и прочих о нем публи­каций. Нелегкая эта проблема и разговора требует обстоя­тельного.
Область распространения сапсана поражает масштабностью — весь земной шар. Некоторые орнитологи посчитали-посчитали и пришли к заключению, что сапсан владеет еще одним рекордом птичьего царства — максимальной площадью гнездового ареала. Однако рекорд этот на деле выглядит все же «дутым»: границы, нанесенные по данным находок полувековой и большей давности, сегодня могут ровным счетом ничего не значить.

Гибельной для сапсанов новинкой оказались пестициды. С по­слевоенного времени химические препараты широко стали при­меняться в целях вполне гуманных — для защиты урожая от раз­личных вредителей (отсюда и название: «pest»— зараза; «cide»— истреблять). Наиболее сильнодействующими (токсичными) оказа­лись ДДТ и некоторые другие хлорорганические соединения. По­началу все было нормально: посыпанные ДДТ вредные насеко­мые гибли, агрономы и химики были довольны. Но вскоре замети­ли, что гибнут не только вредные насекомые, но и полезные жужелицы, домашние пчелы, певчие птицы. Позднее обнаружи­лась и главная неприятность — пестициды начали путешествовать по пищевым цепочкам, накапливаясь в конечных их звеньях, на вершинах трофических пирамид, где прочно обосновался, наряду с прочими хищниками (и человеком, к слову сказать), сокол сап­сан. От тысяч отравленных насекомых — к поедающему их дроз­ду, от сотен дроздов — к добывающему их соколу. Аккумулиро­ванные такими путями пестициды в течение нескольких лет достигли угрожающих концентраций. Нарушился кальциевый обмен, и сапсаны стали откладывать яйца с истонченной, хрупкой скор­лупой, которая трескалась от малейшего неосторожного движения насиживающей самки. Нарушился нормальный ход репродуктив­ных процессов, и резко возросла доля неоплодотворенных яиц, анормально развивающихся эмбрионов. Рождаемость перестала компенсировать смертность (охотники и разорители гнезд в «пе-стицидные времена» тоже ведь не дремали), кривая многолетней динамики численности резко переломилась книзу, все круче па­дая к нулю.

Там, где сапсанов совсем не осталось, решено было создать популяцию заново. С 1971 года лаборатория орнитологии Кор-нельского университета в США начала программу вольерного размножения сапсанов для накопления резерва молодняка в це­лях воссоздания природной популяции на Атлантическом побе­режье Америки. Сама идея противоречила устоявшимся пред­ставлениям о неспособности выращенных в неволе хищников к самостоятельной жизни, поэтому в скептиках недостатка не было. Упорство и высокая техника эксперимента опровергли, од­нако, мрачные предсказания неверующих. В 1974 году первая пара молодых сапсанов, пророчески нареченная Адамом и Евой, была выпущена на крыше одного из зданий. Объем выпусков постепенно нарастал, превысив к концу 70-х годов сотню слетков ежегодно. Предоставленные самим себе молодые учились жить по нехитрому принципу: «Голод не тетка». Поначалу им малость по­могали, выпуская голубей с подрезанными крыльями, но через несколько дней подростки-сапсаны уже охотились самостоятельно и на местных голубей. Судьба многих выпущенных птиц была про­слежена благодаря цветным меткам. Около половины из них бла­гополучно доживали до следующей весны, некоторые после зим­него путешествия возвращались к месту выпуска. Отдельные пары облюбовали для постоянного проживания небоскребы в Нью-Йор­ке, Филадельфии, Вашингтоне. Планы у организаторов экспери­мента грандиозные. С 1980 года предполагается ежегодно выпу­скать по 250 слетков, чтобы к середине 90-х годов в природе накопилось около 4 тысяч вольерных сапсанов. В этом случае, как полагают, около 300 из них могут образовать гнездовые пары, что позволит надеяться на становление восточноамерикансмой популяции.

Гнездятся сапсаны в местах самых разных: на речных обрывах и скалистых утесах, на карнизах и в нишах, на вершинах увалов и болотных кочках, в чужих гнездах и просторных дуплах, на ста­ринных развалинах и современных небоскребах. Одна из знаме­нитых самок сапсана 16 лет подряд гнездилась в Монреале на карнизе 20-этажного здания страховой компании, где для нее ук­репили специальный ящик с песком. С 1937 по 1952 год она по­теряла двух супругов, но вырастила 21 слетка. Известны гнезда сапсанов на колокольнях (в Полтаве, например), соборах, башнях и даже на здании суда в Найроби за барельефом британского герба. Нередко сапсанов замечали на высотных зданиях Москвы, но прямых доказательств их гнездования там нет. В, пригородном Погоно-Лосиноостровском лесу перед войной сапсан успешно гнез­дился много лет.